Революционные взгляды Степана Шаумяна формировались в период, когда в России шло бурное развитие капитализма. Закавказье, и в экономическом, и в политическом отношении будучи частью Российской империи, развивалось в общем с ней русле. Но трудящиеся Закавказья испытывали не только жесточайший классовый, но и национальный гнет. Царское самодержавие преследовало культуру, язык, традиции и обычаи народов Кавказа, натравливало их друг на друга. Эта сторона социальной жизни Закавказья первоначально и стала доминирующей в размышлениях молодого Шаумяна.
Осенью 1895 г. по его инициативе в училище был организован нелегальный ученический кружок «Радуга» («Циацан»), который вскоре уже имел три филиала и издавал на гектографе одноименный журнал. По своему составу кружок «Радуга» и впрямь был «разноцветным». «Красным» был его 17-летний руководитель — Шаумян, к нему примыкали его одноклассник и единомышленник будущий известный писатель Арази и некоторые другие. Но были в нем и едва «розовенькие», и даже люди неопределившегося «цвета». Большой вес кружку придавал его почетный член Ованес Туманян, известный уже тогда поэт. Его стихотворение «Армянское горе», начинающееся словами:
Армянское горе — безбрежное море,
Пучина огромная вод…
выражало озабоченность большинства членов кружка судьбой своего народа.
Вскоре у Шаумяна возникают принципиальные разногласия с рядом членов «Радуги». Он сперва смутно, а постепенно все яснее стал понимать, что изолированная от борьбы революционных сил всех народов России национально-освободительная борьба армян не может иметь успеха. В этой мысли Шаумян окончательно утвердился, изучая марксизм в организованной Кецховели социал-демократической группе, в которую он вступил в конце 1896 г.
Молодой Шаумян уделяет особое внимание вопросу самопознания, В письме Екатерине (своей будущей жене) и Елене (ее сестре) Тер-Григорян 19 декабря 1896 г. Шаумян пишет:
«Я много размышляю о самом себе, о своей личности — внимательно слежу за развитием моего духовного и морального мира и стремлюсь, делая над самим собою наблюдения, понять — что такое человек и тот дьявольский механизм, который называется жизнью… Самое главное из всех познаний — это познание самого себя».
Наблюдая за жизнью, полной антагонизмов, юный Шаумян упорно ищет правильные ответы на мучающие его вопросы и не всегда и не сразу находит их. В письме 2 января 1897 г., делясь своими размышлениями о том, что «в мире нет ничего вечного — все имеет свое определенное время: нет ничего беспредельного — все имеет предел; ничего абсолютного — все относительно», он заключает:
«…в нашем мире нет никакой общей точки опоры, на которую можно было бы твердо стать и определить, что значит добро и зло, что хорошо, что плохо, что свято, что мерзко, наконец, кто прав и кто виноват!».
«…Каждый уверяет, что он прав, что он делает все сознательно, что он живет по убеждениям… неудивительно, что я составил весьма неблагоприятное мнение о создании, именуемом «венцом творения» о человеке».
Шаумян приходит к выводу, что человек, как и другие организмы, подвержен действию закона «борьбы за существование», что «все мировые философии с их бесчисленными разветвлениями, все религии с их различными богами, раем и адом служат только одному — облегчению «борьбы за существование»».
При всей своей ошибочности эти рассуждения показывают, как пытливый ум юноши бьется над вопросом о «движущем механизме» жизни. Революционный путь, на который стал Шаумян, довольно скоро подводит его к правильным ответам. Уже в следующем письме (февраль 1897 г.) он замечает:
«Разница заключается в том, что один видит счастье жизни в том, чтобы работать и даже отдать жизнь за людей-братьев, а другой — в том, чтобы их грабить, пить их кровь. Я беру эти две крайности. Надо только противиться тем глупцам, которые думают, что радость и счастье — лишь в богатстве, в «золотых дворцах»…».
Источник: (С. Т. Калтахчян. А. С. Калтахчян. Шаумян. М., 1981. С. 10 — 12).